Никто больше не пророчит в ноябре.
            Старая церковь закрыта на осенний ремонт, а священники и монахи уехали добирать в земле полумерзлую картошку, которую не смогли выбрать комбайны во время уборки жалкого и мелкого урожая. Для этого им приходилось ждать, когда земля к полудню оттает после утренних заморозков, и ее можно будет перекапывать лопатами и перебирать руками. В своих длинных нелепых черных сутанах они напоминали огромных грачей, копошившихся в грязной размокшей пашне.
            Черный, проклятый месяц. Месяц длинных мокрых и холодных ночей, полных пронизывающего ветра. Абсолютно бессмысленный месяц. Осень уже кончилась, а зима еще и не думала начинаться. Месяц томительных ожиданий, когда вот-вот что-то должно свершится, произойти. А оно не происходит. Таково свойство этого времени.
            Утренний ледок прихватил стекла моей машины и я был вынужден сначала долго скрести их, а потом ждать, когда прогреется мотор, и теплый воздух не даст стеклам обмерзать от моего дыхания изнутри, иначе ехать было просто невозможно. Как обычно, одет я был недостаточно тепло, сказалась привычка передвижения в теплом салоне, и поэтому, все эти томительные минуты я дрожал и ежился от утреннего морозца.
            Никто ничего не может сказать, что будет дальше. Еще рано делать оценки, еще рано подводить итоги. Остается только ждать. Прогнозы никогда не сбываются. Просто сидеть и ничего не делать, позволяя событиям течь именно в их персональном рабочем ритме, не пытаясь ускорить процесс или внести в него свои вмешательства.
            Мой хозяин вчера был в дупеля пьяный. Придя вечером с работы, я заглянул в общую комнату в надежде, что мне перепадет марихуаны от недавно собранного урожая, который он заботливо выращивал в своей теплице. Обычно он имел привычку сидя вечерами за столом попыхивать самокруткой со свежесобранной и свежевысушенной "Black Widow" и под хорошее, но искусственно созданное настроение угощать заодно меня на дармовщину. Но сегодня он был банально пьян привезенным его братом вином, слушал африканские там-тамы и напевы с какого-то компакта, курил обычные дешевые сигареты и бессмысленно улыбался. Немного посидев с ним для приличия, я ушел обратно к себе. Продолжать скучать.
            Никто не пророчит в ноябре. Ну, потому что это просто бесполезное занятие. Месяц, когда никто не может сказать напред, что будет через несколько дней, не говоря уж о будущем годе. Я подумал, какие у меня планы с проведением новогодних праздников. Но их не было. Гадать, с кем и где я буду отмечать это событие, я не решился. Единственное, что я сейчас только могу делать - это ждать. Умение ждать, это одна из немногих способностей, которые я сохранил и пронес с моего детства по всей моей жизни.
            На обед я обычно ходил пешком по старому парку. Могучие деревья уже давно скинули последние листья, готовясь пережидать еще одну зиму в своей жизни. Я шел по старательно вычищенной дороге; все осенние листья были уже убраны, вывезены и сожжены, чтобы не оставлять память о тех веселых теплых и бесшабашных временах прошедшего лета. Да, как и полагается по природным законам, через несколько месяцев вновь настанут теплые времена, и на деревьях вновь появятся зеленые вестники возрожденной после спячки жизни. Но до этой жизни надо еще дожить. Перетерпеть, перезимовать, гадая о том, что выпадет совершить в грядущем году. Спросить не у кого. Никто не пророчит в последнем месяце осени. Все просто ждут чего-то, причем каждый скрывает свои догадки от соседа, чтобы не попасть впросак неверным или нелепым предположением.
            Оглядываясь по сторонам, я стал замечать некоторые новые детали пейзажа, которые не были видны за буйной растительностью в летне-осенний период. Парк опустел, облез и обнажил свои тайны. Стало видно, что вон там, за деревьями, оказывается, есть милая старинная беседка, буреющая опутавшими ее безлистными темными ветками плюща. Еще дальше блестит небольшой прудик, который был совершенно не виден летом. Вот куда можно было приходить посидеть после обеда, а может быть, даже поваляться полчасика на мягкой траве прошлым летом. Или будущим летом. Тогда, когда оно наступит. Но будущим летом здесь не будет меня. А пруд останется. И кто-то другой, возможно, занявший мое место, будет ходить обедать, а потом присаживаться на пенек около спокойной воды, и глядеть на нее задумчиво, созерцая мелкую рябь и отражающиеся в ней облака. А вот и дорога, асфальтовая лента, виднеющаяся сбоку между неприкрытыми уже ничем, постыдно голыми кустами. Я подумал, что не обязательно было ходить обедать пешком, потому что до столовой можно было бы спокойно проехать по этой дороге на машине, не теряя драгоценного времени. Впрочем, я не жалею, что все лето имел возможность ежедневно просто гулять и думать. Думать просто ни о чем.
            Вечерами город был пуст. Никто не веселится в ноябре. Черный и холодный месяц, как бы своим мрачным уличным контрастом подталкивающий к организации домашнего уюта, ужина при свечах, камина с потрескивающими смолистыми поленьями. Месяц, когда все сидят дома в своих семьях, обсуждают ушедшее лето, подводят итоги и просто смотрят на огонь. Ноябрь - месяц домосидения и созерцания.
            Ноябрь - месяц удивительной тишины. Воздух мертв и неподвижен, он неспособен разносить далекие звуки подмороженной природы. Все стараются не задерживаться на улице, больше пользуются машинами или метро. В ноябре особенно болезненно чувствуется первый холод, поскольку организм еще не привык, а воздух еще не вымерз от лишней влаги.
            Никто не пророчит в ноябре. Скоро монахи и попы, доделав свои дела на поле, которое окончательно замерзнет, покроется свежим и девственно чистым снегом и перестанет кормить их остатками своего урожая, вернуться в отремонтированную церковь. И потом, одним из первых туда войду я. Просто так приду, встану в углу, и буду думать. В церкви очень удобно думать о будущем и строить планы. Для себя. Для одного.

29 октября 2002г.