Наконец я спустился в город. Стояла послеполуденная жара. Народу на улицах было немного, видно все, разомлев, отправились на ближайшие водоемы. Я решил все же что-нибудь закинуть в себя и направился к ближайшей обжорке. Все было как обычно. Стандартный выбор стандартных блюд за стандартную цену. Особо есть по такой жаре не хотелось, и я решил перекусить на скору руку, чем подвернется. Наскоро пихнув корм в желудок и запив его, я зашагал дальше к пристани, правда не сильно торопясь: время еще было. По дороге бездумно шарил глазами по сторонам, глазея на вывески и редких прохожих. Последних, впрочем, чем ближе к воде, тем попадалось больше. На набережной их слонялось уже целыми косяками, народ явно пытался уловить хоть немного прибрежной свежести, слегка тянувшей с поверхности воды.
        Лениво фланируя вдоль воды, я добрел до пришвартованного корабля, в который неровной цепочкой тянулись люди. И тут я вспомнил: это был последний корабль до Валхаллы, места моих мечтаний и грез. Решение пришло мгновенно и без колебаний, тем более, что до отплытия оставалось не более 5 минут. Или сейчас или никогда. Спустя пару минут я уже сидел на скамейке не корме. Сердце учащенно забилось: судно начало медленно отваливать от пирса, и затем, развернувшись кормой к берегу, начало плавное движение. Виднеющийся вдали город становился все меньше и меньше, и затем исчез. Народ вокруг возбужденно переговаривался и потягивал различные напитки. Я же постепенно начал успокаиваться: первичная реакция на начало путешествия прошла, и теперь мог спокойно разглядывать медленно перемещающиеся окрестности.
        Корабль тем временем продолжал неторопливо перемещаться навстречу моей долгожданной цели. С одной стороны, мне хотелось быстрее туда попасть, но с другой стороны я понимал, что со своего места я ничего не могу сделать или ускорить процесс перемещения. А впрочем, зачем, да и нужно ли ускорять естественные процессы. Пусть все проистекает так, как предначертано. Желая приблизить события, дожидаясь их с нетерпением, мы приближаем момент собственной смерти, который также неизбежен, как и неумолимое течение времени. Думая об этом, я вскорее почувствовал, что мне наоборот захотелось замедлить, заморозить время, чтобы так сидеть и неторопливо плыть дальше, обдумывая тщетность земной суеты.
        Вдали показалось большое белое пятно на зеленом фоне горы. Приглядевшись, я понял что это оно. Однако это пока нечеткое видение мечты быстро исчезло за ближайшим лесистым холмом. Но я уже знал, что до него недалеко. И действительно, спустя некоторое время, когда горы расступились, Валхалла предстала во всей красе. Это было похоже на древнегреческий храм, внезапно, как по волшебству оказавшийся в моем времени. Огромный портал возвышался на покрытой лесом горе. Колонны, ступени, вырезанные мраморные барельефы выглядели словно нарисованные на причудливом лесном кружеве, покрывавшей гору. Символ трансцедентальной связи времен, остров непостижимого в океане обыденной сущности. Вниз, к воде, белоснежно-мраморными каскадами сходила необыкновенно прекрасная и удачно сконструированная лестница. Она была гармоничным продолжением портала Валхаллы, этих гигантских колонн, поддерживающих строгий и величественный портик и крышу. Плавающие вокруг корабля лебеди дополняли картину ирреальности происходящего. Народ на корабле заволновался и зашумел. Некоторые заранее попытались пробиться к выходу. Но я не торопился. Следуя своей концепции, я желал оттянуть счастливый миг прикосновения к вечности.
        Я знал, что мне еще предстоит нелегкий путь в гору, по жаре. Взволнованный величием зрелища я даже забыл попить воды, о чем скоро пожалел, так как тропинка все круче и круче вздымалась к подножию храма. Впрочем, я недолго помнил о докучливой жажде. Все мои помыслы были выше меня. То есть клубок мыслей вырвался из плена плоти и уже гулял по пока невидимым, но предельно четко ощущаемым залам храма. Тропинка тем временем превратилась в лестницу, сначала деревянную, а затем и каменную – преддверие балюстрады Валхаллы.
        Забыв об усталости, я рванул ввысь и вперед, обгоняя последних (то есть первых, сошедших с корабля) спутников. Вот я уже на нижних площадках, с которых открывался великолепный вид на стоящий внизу корабль, водную гладь и синеющие горы. Но пока я бросил лишь мимолетный взгляд на панораму окрестностей. Просто чтобы слегка передернуть картинку перед глазами и еще больше оттенить обрамление того божественного бриллианта, величайшей цели моего путешествия.
        Переведя дух, я зашагал по ступенькам дальше. Идти оставалось уже недолго. Еще несколько лестничных маршей, и я добрался. Перед тем как войти, я еще раз обернулся и обвел взглядом вокруг, запоминая, запечатлевая увиденное и сохраняя его в резервуарах памяти. Да. Память. Это то, что пока все еще со мной, мое величайшее сокровище и ценность. То, что позволяет мне не потерять самого себя, возвращаться к однажды увиденному и услышанному, помогает заново переживать лучшие, да и не только лучшие моменты моей прошлой бурной жизни. Последовательное наблюдение окружающей природы с двух разных высот позволило методом двойного контроля отметить наиболее характерные детали и пропустить несущественное.
        Небо было чистейшим и безоблачным. Воздух был наполнен ароматами леса, со всех сторон окружавшего Валхаллу. От нагретого солнцем камня исходило приятное тепло. Было тихо, безветренно и торжественно. Внизу на воде белел корабль, и вокруг него белыми точками плавали лебеди. Темными пятнышками копошились люди; большинство моих спутников неровной цепочкой еще тянулись по ступенчатым галереям спуска. Бросив последний взгляд окрест, я вошел внутрь.
        Внутри храм поражал своими размерами и величием. Моя косноязычность не позволяет мне передать в деталях увиденное. Мой язык слишком беден и гол, чтобы помочь мне описать то, что предстало перед моими глазами. Блестящий полированный мраморный пол, украшенный причудливыми мозаиками-орнаментами и надписями на неизвестных языках. Беломраморные колонны и розовомраморные простенки поддерживали потолок, расписанный религиозными сценами неведомых религий. Здесь было царство мрамора, всех сортов и оттенков, свезенного со всех концов мира и обработанного умелыми руками старых мастеров. По верхней галерее шли квадратные плиты с именами и датами на латыни – возможно захоронения древних священнослужителей. В нишах стояли скульптуры, изображающие древних богов. Все остальное пространство по периметру было заставлено бюстами людей, и я подошел поближе, чтобы разглядеть их.
        Это были мраморные изображения великих героев прошлого. Строители Валхаллы превратили ее в как бы музей-памятник тех, кто внес заметный вклад в историю страны. Тут были собраны все, с седых древнейших времен до людей, живших еще совсем недавно. Зачарованный, я побрел медленно вдоль стены, разглядывая изображения, читая подписи под ними и пытаясь вспомнить тех, кто был запечатлен здесь. Конечно, о некоторых этих людях я знал, но попадалось много тех, о которых я вообще никогда не слышал или те, чей вклад в историю не казался мне значительным. Проходя вдоль этого паноптикума я в очередной раз задумался о вечном, о памяти и о связи времен. По какому принципу судьбы возвышает одних и оставляет в забвении других. Почему деяния и вклад одних людей считаются великими и достойными для сохранения памяти о них навечно, а о другие пребывают в забвении. А также, кто имеет моральное право решать, кто достоин, а кто нет, кто более достойный, а кто так, пролез сюда, чтобы заполнить пустующее место на полке… История? Но историю делают живые люди и эти бюсты сюда ставили живые люди. Живые думают о мертвых в назидание живым? Или все это было построено просто так, по случайному капризу древних правителей?
        Размышляя об этом я обошел весь зал по периметру и вернулся ко входу. Близилось время отправления обратно. Так и не придя ни к какому выводу я вышел наружу, щурясь с непривычки от ударившего в глаза света. Под конец я решил еще обойти здание снаружи. Вокруг было уже полно невесть откуда взявшегося народа. Сбоку и с зади Валхалла уже не выглядела столь впечатляюще, как с воды. Да, это было специально задумано и построено на вершине горы, и предназначено для любования только издали или изнутри.
        Обойдя храм кругом, я спустился вниз к кораблю. Путешествие обратно было не столь примечательно, как туда. Что же, цель достигнута, вершина покорена, очередной артефакт осмотрен и его образ загружен в хранилища памяти. Было немного грустно. Осталось впечатление от уведенного, и теперь требовалось время для его осмысления и логической обработки. В город я вернулся уже ближе к вечеру. Солнце подошло к горизонту, жара начала спадать и, высадившись на берег я, в последний раз оглянувшись на замерший у берега корабль, зашагал обратно.

21 августа 2000 г.