СЕРЫЙ
С утра сеял мелкий дождик. Низкое осенне-пепельное небо висело почти над самой крышой дома. Я проснулся, потянулся и лениво пошел на кухню ставить чайник, чтобы взбодрить себя чашкой непременного утреннего атрибута. Это был ритуал, отточенный долгими годами: будильник, почесаться, прокашляться, потянуться, встать, чайник, умывальник, душ с мутной водой, свинцовым паром и непонятного цвета полотенцем, дрожание от сквозняка, дующего сквозь щели, чашка крепкого черно-коричневого кофе, потому что больше ничего более калорийного, чем эта растворимая бурда, в непроснувшийся еще желудок не лезет. Да, чуть не забыл. Неплохо бы еще одеться! Что у нас там носят нынче в этом сезоне? Практичное и немаркое. Хотя, от надоедливой осенней грязи избавиться невозможно. Она достает меня везде: на улице, в метро, в магазинах и даже дома, залетая и просачиваясь в открытые для дневного проветривания окна, скапливаясь на ботинках, на одежде, на сумке и приносимых вечером домой продуктах. Поэтому - никаких броских цветов, никаких белых рубашек или идеально-черных брюк. Только непонятного цвета линялые джинсы, потертая куртка, клечатая рубашка, дешевые кроссовки «на-один-сезон-потом-выбросить». Практичность поставлена во главу угла, возведена в ранг непреложного закона. У меня нет слуги, или домработницы, или жены, поэтому все приходится делать самому. Много работы, а свободного времени мало, по театрам и светским приемам я не хожу, да и работа у меня не связана с представительским видом, а на мнение людей о моей внешности мне наплевать. Быстренько собравшись, выскакиваю во двор.

ЖЕЛТЫЙ
Пока я собирался, дождь прошел и выглянуло солнце. Небо удивительным образом очистилось от туч, бывает же такое везение! И осень уже перестала казаться чем-то серым, тусклым и безжизненным. Наоборот, отблески не просохших еще капель утренне-ночного дождя, висевших на золотых, оранжевых и красных листьях придавали стоявшим около дома деревьям нарядный и праздничный вид. Я взглянул на часы – время еще терпит. Решаю промоционить до ближайшего метро, дыша свежим после дождя, и не успевшим еще прокеросиниться машинным выхлопом воздухом. Дворничиха сегодня то ли проспала, то ли приболела, и вся дорожка, идущаяя наискосок через дворы в сторону ближайшей станции метро оказалась сплошь покрыта шуршащим ковром свежевыпавших и еще не загрязненных листьев. Народу пока вокруг было мало, все сильно спешили по своим делам, и только я, имея некоторый запас времени шел по золотой галерее, образованой кронами осенних деревьев, поменявших свой цвет на цвет листопадения, но еще не произведших до конца этого процесса. Мне повезло увидеть эту картину еще вроде как еще нормальных, висящих на своих местах листьев, дни которых тем не менее были уже сочтены, и судьба быть сброшенными с привычного места и втоптанными в грязь висела над ними тоскливой неминуемостью, заставляя отзываться последним предсмертным шопотом к тем менеевезучим собратьям, которые разлетались ворохами и охапками под моими ногами, хрустя и переламывась безжалостными ударами каблуков в глинистую рыжую землю.

БЕЛЫЙ
Здание моего офиса было свежепокрашено белилами после так называемого «евроремонта» когда следуя веяниям моды, все шустро принялись перестраивать и переделывать дома в центре и сдавать их многочисленным фирмам. Требования престижа были стандартными: ничто не должно было отвлекать посетителей от делового настроения, никаких веселеньких расцветок, никаких полутонов, только стандартные конторские цвета. Мне все это сильно напоминало больницу. Не хватало только халатов каждому сотруднику. Хотя при этом все выглядело светлым, яркоосвещенным лампами дневного света, и напоминало временами северный полюс свой нестерпимой белизной. Вокруг уже быстрыми тенями носились коллеги и прочие сотрудники. День начался. И для меня это был цвет работы, цвет бумаг, сканеров, ксероксов и прочих конторских агрегатов. Хотя, кое-какие народы считают именно этот цвет траурным. Но, поскольку я себя к ним не относил, я легко настроился на рабочий лад и приступил к своим обыденным делам.

КОРИЧНЕВЫЙ
После обеда меня вызвали на ковер к шефу. Его кабинет разительно отличался по стилю и оформлению от всех остальных комнат и бюро нашей конторы. Там главенствовало натуральное дерево. Массивный стол из ореха, могучие дубовые шкафы, хранящие тайны финансовых сделок и махинаций, шикарный турецкий или персидский ковер на полу, на который даже боязно было наступать, несмотря на тщательно протертые перед входом в святая святых, в мозговой центр фирмы, ноги. Сам глава был мало похож на мозг или на центр. Был он невысокого роста, толстоват и лысоват. Обычно он даже на вставал из-за своего монументального стола – символа директорской власти, и предпочитал общаться с посетителями сидя, стесняясь своего роста. Одевался он обычно в пошлые и аляповатые костюмы непонятного, бурого цвета, да и вообще, всем своим видом и поведением ассоциировался у меня с известным продуктом человеческой или животной жизнедеятельности. Однако, дело свое он знал, и народ благодаря его таланту жил за его спиной неплохо, имея свой кусок хлеба с маслом и икрой.

РОЗОВЫЙ
Рабочий день тянулся сегодня невыносимо долго. Я прямо уже устал ждать и с нетерпением поглядывал на свой Esprit. После той истории с поломкой и ремонтом этих часов я, подумав, вернулся назад, запустил руку в урну, нашарил там это чудо инженерной мысли, отряхнул с них бычково-пепельные крошки и сунул в карман. Почти полгода они пролежали у меня в ящике стола, пока наконец я не решился их одеть опять. Со временем я успокоился, и решил что вся история с их предназначением была не больше, чем прикол заскучавшего без клиентов часовщика. Итак, я торопился уйти. Торопился потому, что в условленном месте меня должна была ждать ты. Поэтому, как только я разобрался с последним клиентом, я быстренько собрал бумаги в ящик стола, выключил комп, надел куртку и выскочил на улицу. Я умею рассчитывать время, и поэтому я спокойно успел забежать в поздний ларек, купить цветы. Букет роз. Самого что ни на есть правильного, хотя и пошлого цвета. Такой огромный шуршащий целлофаном букет, перевязанный ленточками и демонстративно топорчащийся во все стороны, своим видом выдавая с головой цель моего топтания около магазина «Молодая Гвардия» на Полянке. Однако, время шло, но тебя все не было. Нашарив в кармане карточку, я с третьей попытки дозвонился тебе на сотовый. Оказывается, ценный клиент твой фирмы пригласил тебя на представительский ужин, и ты сочла, что возможность заключения в будущем нескольких важных сделок куда важнее встречи с моей скромной персоной. Тогда я загнал букет в ближайший ларек за полцены (не пропадать же добру), и поехал к старому приятелю пить пиво и жалиться на жизнь.

ЧЕРНЫЙ
Вернулся я домой довольно поздно. Вымотанный и опустошенный. Стояла глубокая ночь. Свет горел кое-где: власти экономили на лампочках. Это был один из самых темных сезонов года: осенняя промозглая ночь. Начал опять сеять мелкий противный дождичек. Все возвращалось на круги своя. Одинокая квартира, холостятский беспорядок, пустой холодильник. Завтра предстоял очередной стандартный день, «один из». Только, возможно, подкрашенный судьбой уже по-другому.

31 октября 2001г.